Жизнь на острие иглы
«У наркомана два пути: или тюрьма, или могила», – такими словами зачастую начинали свои выступления полицейские и врачи-наркологи, которые приходили к нам в школу где-то раз в четверть и рассказывали о том, как из-за наркотиков люди теряли семьи, друзей, свободу. За каждой историей стояла судьба реального человека, сорвавшегося в пропасть и полностью перечеркнувшего всю свою жизнь мимолетным дурманом. Но в 14–15 лет, даже слушая эти душераздирающие рассказы, не возможно было серьезно осознать, к каким печальным последствиям может привести пагубное пристрастие…
Все свое детство я вместе с братьями и сестрами проводила у бабушки – в небольшом городке, где местные жители хорошо знали друг друга. Когда мы приезжали, нам строго-настрого запрещалось выходить на улицу без взрослых, потому что по соседству жил молодой мужчина-наркоман. Бабушка боялась, что он может навредить кому-то из нас. Однажды мы встретили его во время прогулки: худой, осунувшийся, из-под темного капюшона, натянутого на голову, виднелось мертвенно-бледное лицо с красными глазами, руки он отчаянно пытался спрятать в карманы кофты.
Но таким Михаил был не всегда. В полной благополучной семье подрастали двое сыновей, он – младший. В школе учился «на отлично», ему хорошо давались точные науки, любимым предметом была физика, да и проблем с поведением у него не было. В старших классах увлекся спортом, ходил в секцию восточных единоборств, часто ездил на соревнования, с которых возвращался победителем. Родители радовались успехам сына и старались всячески его поощрять.
Окончив школу, Михаил решил не уезжать далеко от дома и поступил в электромеханический колледж в родном городе. Высокий, стройный, красивый юноша, умевший поддержать разговор, в любой компании был в центре внимания, его всегда окружали девушки. Лет в семнадцать Михаил впервые попробовал алкоголь, но его дурманящий эффект не понравился парню, и он для себя решил, что больше никогда не будет пить. После получения заветного «красного диплома» на два года ушел служить в армию, попал в воздушно-десантные войска.
По случаю его возвращения домой друзья закатили большой праздник, на котором гуляла вся улица. Внезапно началась драка, одного из изрядно подвыпивших приятелей кто-то ударил ножом в живот. Рана оказалась смертельной. Всех участников роковой вечеринки отправили в отделение полиции. Следствие длилось несколько месяцев, в какой-то момент Михаил «сломался» и взял вину на себя. Его осудили за убийство и посадили на семь лет.
Отец, возлагавший на младшего сына большие надежды, не выдержал такого удара и умер от инфаркта вскоре после оглашения приговора. Резко постаревшая мать каждый месяц навещала Михаила в тюрьме. Со временем начала замечать, что ее сын начал меняться: он стал безразличен ко всему происходящему, все больше молчал и замыкался в себе, прятал взгляд, порой становился агрессивным. Тогда она еще не знала, что в колонии Михаил пристрастился к наркотикам.
После возвращения из тюрьмы он даже не стремился начать жизнь с чистого листа, нигде не работал, всё время проводил в компании новых знакомых – наркоманов. Прежние друзья, вместе с которыми прошло его детство, сразу отдалились от него. Со временем наркотики превратились для Михаила в самую главную и единственную цель в жизни. Он думал, что контролирует их употребление и в любой момент может «слезть с иглы». После очередного укола наступало ощущение эйфории и легкости, казалось, что никаких проблем нет…
Со временем доза возрастала, а кайф уходил. Скоро его вовсе не стало, остались ощущения чего-то похожего на стакан воды для умирающего от жажды. Даже непродолжительные задержки очередного укола вызывали ломку. Выдержать такое было практически невозможно. Михаил, чтобы купить новую дозу, начал воровать деньги и драгоценности, потом стал «тащить» из дома бытовую технику и даже мебель, пока не осталось ничего.
Иногда мать слышала, как сын, закрывшись в ванной, громко и невнятно что-то кричал. Однажды, вернувшись раньше с работы, застала его лежащим на полу, корчащимся от нестерпимой и мучительной боли, рядом лежал шприц. Находясь в агонии, он даже не смог сделать себе укол. Тогда-то в первый раз мать увидела его исколотые руки и ноги, она испугалась, вызвала скорую. Приехавшая бригада врачей отвезла его в больницу, где несколько недель молодого человека пытались привести в чувства. После три месяца Михаил провел в психиатрической клинике.
Это были трудные для большинства 90-е годы. Мать, чтобы хоть как-то свести концы с концами, ночами делала из старых капроновых колготок цветы и в выходные дни продавала их на рынке. Вырученные деньги отдавала на сохранение соседям, знакомым.
Долгие десять лет Михаил жил в состоянии ожидания бесконечного кошмара, боли и в попытках лишь ненадолго приостановить эту мучительную экзекуцию, без друзей, в атмосфере всеобщего презрения и пренебрежения. Родные часто вытаскивали его из грязных притонов, пытались лечить в наркологических клиниках, но он был глух к попыткам вразумить его и любую помощь пресекал на корню. Снова и снова срывался и брался за старое. Когда на руках и ногах не осталось «живого места», начал вводить дозу под язык, за уши. Многочисленные неудачные попытки прекратить употребление наркотиков, начать новую жизнь и искренние, на первый взгляд, обещания «завязать» были всегда провальными.
В какой-то момент, не сумев достать очередную дозу, Михаил не справился с болью и добровольно ушел из жизни. Мать нашла его тело в ванной с веревкой на шее. Рядом на тумбочке лежала записка с одним словом: «Простите».
– Отмучился, слава тебе, господи, – перешептывались друг с другом одни соседи на похоронах молодого парня.
– Хоть мать теперь страдать не будет. Может, поживет немного спокойно, для себя, – тихо переговаривались другие.
А в стороне едва слышно плакала одинокая, невзрачная, рано постаревшая женщина…
Светлана Беседина
