Сердце, одаренное любовью
У здравомыслящего человека вряд ли возникнет желание оспорить тот факт, что любовь – это великий дар, которым провидение наделяет далеко не каждого. А искренней любовью к Богу небеса, вероятно, одаряют лишь избранных… В этом тем сильнее убеждаешься, чем больше узнаешь о земных подвигах Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого. И сегодня, как писал классик русской литературы, «во дни тягостных раздумий о судьбах родины» тем более хочется рассказать об этом великом человеке, по воле судьбы трудившемся и на нашей курской земле.
Хирург Валентин Войно-Ясенецкий
Известнейший российский и советский хирург, доктор медицинских наук, крупнейший ученый в области анестезиологии, епископ русской православной церкви – в одном лице, а впоследствии и архиепископ Симферопольский и Крымский. Человек, гонимый режимом вождя народов и в то же время – лауреат Сталинской премии первой степени…
Как это все так пропорционально совмещалось в одном человеке? Почему он, столь глубоко, до тонкостей изучивший физиологию человека, проводивший операции на мозге, так сильно верил в Бога? Может быть, блестящему ученому приоткрывались космические тайны, непостижимые простым смертным?
Как вспоминал сам Войно-Ясенецкий, изначально при постриге в монашество ему хотели дать «имя целителя Пантелеимона, но когда преосвященный Андрей Уфимский побывал на литургии, совершенной мною, и услышал мою проповедь, то нашел, что мне гораздо более подходит имя апостола-евангелиста, врача и иконописца Луки».
Дорога в монашество, как и в профессию, пролегла через тернии, многочисленные страдания и невзгоды. Но этот удивительный человек, по его собственному утверждению, «полюбил страдание». «Отец мой был католиком, весьма набожным, всегда ходил в костел – рассказывает о своей семье, о среде, в которой рос, Войно-Ясенецкий. – Мать (православная) усердно молилась дома, но в церковь, по-видимому, никогда не ходила. Религиозного воспитания я в семье не получил».
С детства у Валентина Войно-Ясенецкого проявились великолепные способности к живописи, и по окончании Киевской художественной школы он решил поступать в Петербургскую академию художеств. Но в то же время, как это нередко случается с людьми одаренными, его начали одолевать сомнения: не ошибается ли он в выборе жизненного пути? И в тот момент он принимает очень важное для себя решение: «Я не вправе заниматься тем, что мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей». Преодолевая разного рода сомнения, он будет изучать гуманитарные науки, в частности, историю, философию, поступит на юридический факультет, проявит немалый интерес к политической экономии, римскому праву…
В юности Валентин Войно-Ясенецкий «страстно увлекся этическим учением Льва Толстого и стал, можно сказать, заядлым толстовцем: спал на полу, косил траву и рожь вместе с крестьянами… Однако мое толстовство продолжалось лишь до того времени, когда я прочел его запрещенное, изданное за границей, сочинение «В чем моя вера», резко оттолкнувшее меня издевательством над православной верой».
Итак, после долгих сомнений и раздумий сделан окончательный выбор: молодой человек поступает на медицинский факультет университета в Киеве, куда семья переехала из его родной Керчи. Для нас Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (подчеркнем это особенно) интересен еще тем, что на медицинском поприще судьба его была связана и с нашей курской землей, где он оказался в самом начале ХХ века.
Забегая вперед, скажем о том, что он мог бы оказаться здесь и в 1926 году, когда местоблюститель митрополит Сергей принял решение о переводе его «с епархиальной Ташкентской кафедры в город Рыльск Курской области викарием», но в силу некоторых обстоятельств этого не случилось.
«…Я решил перейти на работу в маленькую больницу и нашел такую в селе Верхний Любаж Фатежского района Курской губернии, – читаем мы в воспоминаниях Войно-Ясенецкого. – В маленькой участковой больнице на десять коек я стал широко оперировать и скоро приобрел такую славу, что ко мне пошли больные со всех сторон: и из других уездов Курской губернии и соседней, Орловской».
Именно в этот период врачебной деятельности Войно-Ясенецкого у него возникает живой интерес к регионарной (обезболивание конкретного участка тела) анестезии, и 30-летний врач ставит перед собой задачу заняться разработкой новых методов ее. В Любаже он написал несколько первых своих научных статей, касающихся хирургии лица.
Слава выдающегося хирурга в то же время усложнила его положение, сделав его практически невыносимым: «Мне приходилось принимать амбулаторных больных, приезжавших во множестве, и оперировать в больнице с девяти часов утра до вечера, разъезжать по довольно большому участку и по ночам исследовать под микроскопом вырезанное при операции, делать рисунки микроскопических препаратов для своих статей, и скоро не стало хватать для огромной работы и моих молодых сил».
А ведь нужно было уделить внимание и собственной семье. Еще работая в Чите, Валентин Феликсович женился на сестре милосердия Анне Васильевне Ланской. В Любаже у Войно-Ясенецких в 1907 году родился сын Михаил, а еще через год на свет появилась дочь Елена. (Всего у них было четверо детей: позднее родились сыновья Алексей и Валентин).
Вскоре земской управой молодой талантливый доктор был переведен в Фатежскую уездную больницу. И здесь он развернул активную медицинскую деятельность, начал строительство хирургического корпуса. Именно здесь он начал работать над своей знаменитой монографией «Очерки гнойной хирургии», впоследствии ставшей настольной книгой врачей. Уже тогда молодого хирурга осенила мысль о том, что, когда эта книга будет закончена, на ней будет стоять имя епископа.
Святитель Лука
Если даже не знать, что книга эта написана епископом, нельзя не обратить внимания на то, что ее писал человек, с большой любовью относившийся к своим пациентам, о чем свидетельствуют, например, вот эти строки из книги: «Приступая к операции, надо иметь в виду не только брюшную полость, а всего больного в целом, который, к сожалению, так часто именуется «случаем». Человек в смертельной тоске и страхе, сердце у него трепещет не только в прямом, но и в переносном смысле. Поэтому не только выполните весьма важную задачу подкрепить сердце камфарой или дигаленом, но позаботьтесь о том, чтобы избавить его от тяжелой психической травмы».
Надолго задержаться в Фатеже молодому хирургу не пришлось. Вот как сам он вспоминает о том времени: «Фатежский уезд был гнездом самых редких зубров-черносотенцев. И самым крайним из них был председатель земуправы Батезатул. Он счел меня революционером за то, что я не отправился немедленно, оставив все дела, к заболевшему исправнику, и постановлением управы я был уволен со службы. …Мне пришлось уехать из Фатежа. Это было в 1909 году».
С того времени прошло более века. В 2000 году в соответствии с Законом РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий был полностью реабилитирован. И в этом же году архиерейским собором Русской православной церкви «прославлен как святой в сонме новомучеников и исповедников российских». В 2006 году его имя было присвоено Фажеской районной больнице, разместившейся в новых благоустроенных корпусах. На прежней ее территории теперь – архиерейское подворье Железногорской епархии имени святителя Луки, Войно-Ясенецкого. На одном из старых зданий – барельеф святителя с памятной доской, повествующей о том, что здесь располагалась земская Фатежская больница, где работал выдающийся хирург.
Мне посчастливилось посетить здесь часовню, домовый храм Воскресения Христова. В память об этом великом человеке создан музей, где можно увидеть, например, копии написанных от руки статей ученого, скальпель, которым оперировал выдающийся хирург.
Когда мы поближе познакомились со старшей сестрой архиерейского подворья матушкой Серафимой – удивительно светлым человеком, я лишний раз убедилась в том, что в жизни не бывает ничего случайного.
Во время архангельской ссылки Войно-Ясенецкий «заметил у себя твердую бугристую опухоль, возбуждавшую подозрение о раке, и сообщил об этом начальнику секретного отдела». Это было в начале 30-х годов. К тому времени Валентин Феликсович был уже известным ученым, спас жизнь многим заключенным. Чекисты-атеисты вынуждены были с ним считаться. Он просил разрешения поехать на операцию в Москву, но его отправили в Ленинград.
«Я был этим удивлен, но принял направление в Ленинград как путь, указанный мне Богом, – пишет он в своих воспоминаниях. – В вагоне со мной познакомился молодой врач и по приезде в Ленинград повез меня в большую клиническую больницу, в хирургическое отделение профессора Николая Николаевича Петрова, крупнейшего специалиста по онкологии. Профессор Петров отнесся ко мне с большим вниманием и сделал мне операцию. Опухоль оказалась доброкачественной».
А во время нашей встречи матушка Серафима (в миру Наталья Головина) рассказала о том, что она родилась и выросла в Санкт-Петербурге, по профессии медсестра. В середине девяностых годов была сестрой милосердия в церкви Серафима Саровского, где создана обитель «Веры и милосердия». Приход расположен неподалеку от того самого НИИ онкологии имени академика Петрова, который оперировал Войно-Ясенецкого. Здесь Наталья до пострижения в монахини ухаживала за тяжело больными пациентами института.
Прежде чем оказаться в местах, хранящих столь сильную эмоциональную память о Войно-Ясенецком, Наталья Головина пребывала в нескольких монастырях, где жила и молилась. И, конечно же, не случайно оказалась она в Фатеже. Здесь теперь, благодаря матушке, тоже есть сестры милосердия, некоторые из них учились в медицинском училище. Так что паломникам (а их теперь уже много) могут оказать и духовную, и физическую помощь.
– Здешняя земля помнит выдающегося молодого хирурга Войно-Ясенецкого (а впоследствии святителя Луки), который после участия в Русско-японской войне, где он, как известно, спас жизни сотням раненных, приехал в курскую глубинку, узнав о том, что сюда требуется земский врач, – с чувством особого восхищения подчеркивает Матушка Серафима.
Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий перенес три ссылки. Его жена рано умерла, и детей он вынужден был оставить на попечении своей операционной сестры Софьи Велецкой. Недавно похоронившая мужа бездетная Софья Сергеевна с радостью согласилась заменить мать детям Валентина Феликсовича и добросовестно исполняла свой долг во все годы отсутствия рядом с ними их отца.
Сам Войно-Ясенецкий в это время подвергался тяжелым, порой даже жестоким испытаниям в тюрьмах, в грязных сырых подвалах ГПУ. Но даже этих «блюстителей» нового порядка прощало его доброе сердце. В своих богословских трактатах профессор Войно-Ясенецкий определял сердце, как «орган общения человека с Богом, как орган богопознания».
«Так называемый «научный» атеизм действительно противоречит религии, но он есть лишь предположение некоторых образованных людей, недоказанное и недоказуемое, – писал Войно-Ясенецкий. – Попытка атеистов доказать недоказуемое невольно наводит на воспоминание стихов Пушкина: «Художник-варвар кистью сонной/Картину гения чернит./ И свой рисунок беззаконный/Над ней бессмысленно чертит».
Год 1937 Войно-Ясенецкий называл началом страшного «для Святой Церкви периода – периода власти Ежова как начальника московского ГПУ. Начались массовые аресты духовенства и всех, кого подозревали во вражде к советской власти. Конечно, был арестован и я». Это был уже третий арест Валентина Феликсовича, которого в числе многих других обвиняли «в покушении на убийство Сталина». В своих воспоминаниях он рассказывает, как допрос «конвейером» продолжался тринадцать суток, как его «водили под водопроводный кран, из которого обливали голову холодной водой… Чекист стал бить меня по ногам своей ногой, обутой в кожаный сапог… В подвале, в карцере меня мучили несколько дней в очень тяжелых условиях».
Летом 1941 года по просьбе главного хирурга Красноярского края Войно-Ясенецкий был назначен главным хирургом эвакогоспиталя. В нем Валентин Феликсович проработал почти два года и писал, что воспоминания об этой работе у него «остались светлые и радостные»: «Раненые офицеры и солдаты очень любили меня. Некоторые из них, безуспешно оперированные в других госпиталях по поводу ранения в больших суставах, излеченные мною, неизменно салютовали мне высоко поднятыми прямыми ногами».
В сорок третьем году закончилась ссылка. За работу в госпитале Войно-Ясенецкий получил благодарственную грамоту Западно-Сибирского военного округа, а по окончании войны был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». Уже упомянутую нами Сталинскую премию первой степени он получил в первом послевоенном году – за книги «Очерки гнойной хирургии» и «Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов».
«Священный Синод при местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии приравнял мое лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвел меня в сан архиепископа», – вспоминал Валентин Феликсович. – В мае 1946 года я был переведен на должность архиепископа Симферопольского и Крымского».
Но это уже отдельная, не менее интересная страница жизни этого удивительного человека. Мы же добавим только, что все дети Валентина Феликсовича тоже стали врачами, докторами медицинских наук и послужили на благо своего Отечества.
Анна Белунова
