Литературу ничем заменить нельзя
«Онегин – друг Пушкина. Они вместе были на дуэли». «В горах был монастырь. Там жили мцыри. Одна мцырь сбежала». «Рано утром Базаров пошел ловить лягушек и быстро нашел с ними общий язык». «Муму работал в Москве дворником»… В сочинениях российских школьников – сплошные перлы. Читая это, невозможно не удивляться их «большим» познаниям в русской литературе.
Читают ли современные школьники классическую литературу? Вне сомнения, лишь немногие из них одолевают, скажем, такие произведения, как «Война и мир» Толстого, «Братья Карамазовы» Достоевского или «Тихий Дон» Шолохова. Ребята являются активными пользователями социальных сетей, «изучают» интернет. А поскольку там нет «заморочек» по поводу правил ни орфографии, ни синтаксиса, то и предлагаемые литературные тексты – с массой ошибок. Так стоит ли удивляться, что большинство современных подростков страдают от безграмотности?
Впрочем, страдают ли? Как-то в редакцию зашел молодой человек – давал объявление: «Прдаецца матацыкл». Принимавшая объявление наша сотрудница, обращаясь к парню, спросила:
– В каком ты классе учишься?
– В восьмой перешел, – бодро ответил он.
Еще большее удивление вызвала милая девушка, студентка вуза, которая, услышав произнесенное имя гайдаровского героя (Мишка Квакин), решила уточнить: «Это ваш сотрудник?»…
Нет, не будем делать никаких обобщений: сегодня немало прекрасно образованных молодых людей: специалистов, студентов и школьников – в районе, регионе, стране. Они являются победителями олимпиад, участниками различных форумов. Я знаю одну рыльскую девочку, которая, будучи школьницей, побывала в образовательном центре поддержки одаренных детей России – «Сириусе».
И все-таки горько оттого, что поток безграмотности не иссякает. Кто в том виноват? Думается, в первую очередь – не дети. Разве есть их вина в том, что «внедрили» ЕГЭ? Впрочем, теперь уже к нему настолько привыкли, что даже некоторые педагоги его приветствуют: «Дети хоть что-то будут знать». А если бы они учились по прежней, «советской программе», разве бы знали меньше? В пользу ЕГЭ свидетельствует и мнение некоторых чиновников: «Теперь легче поступить в вуз выпускникам школ из глубинки». Это бесспорно: поступить сегодня легче. Вопрос в другом – кому? Нередко за бортом остаются именно талантливые дети: бюджетных мест порой оказывается меньше, чем претендующих на них, а деньги на обучение своих детей есть не у всех родителей.
В итоге кто с дипломом об окончании высшего учебного заведения зачастую приходит сегодня в разные сферы нашей жизни? Стоит ли удивляться тому, например, что некоторые выпускники экономических факультетов затрудняются ответить на вопрос-подсказку, «кто написал «Капитал» Маркса» или объяснить, что такое «главный финансовый документ государства». Многие молодые специалисты, пришедшие в здравоохранение, образование, в строительную и другие отрасли, мягко говоря, тоже оставляют желать лучшего.
Впрочем, не будем далеко ходить за примерами. Остановимся на нашей профессии. Когда мы были студентами, доктор филологических наук Борис Владимирович Кривенко нацеливал нас: «Обращайте внимание на речь дикторов всесоюзного радио и центрального телевидения – у них самое правильное произношение». На экзамене вместе с билетом нам предлагался так называемый орфоэпический минимум из 300 слов. Если хотя бы одно из них произносилось неверно, приходилось сдавать еще раз.
А что можно сказать о речи сегодняшних телеведущих и корреспондентов? Увы, ориентироваться на нее не стоит. Иной раз их произношение просто режет слух любого грамотного человека. Почему такое происходит? Объяснение находим в выступлении в одной из центральных газет доцента кафедры стилистики русского языка МГУ Анастасии Николаевой, рассказывающей об итогах проверочного диктанта первокурсников журфака: «Рыца» (рыться), «врочи» (врачи), «нез наю» (не знаю), «генирал» (генерал), «поциэнт» (пациент) – это лишь немногие ошибки, которые они допустили при написании диктантов. Обидно, что это все – перлы студентов из сильных групп, среди которых есть даже «стобалльники». Я 20 лет даю диктанты, но такого никогда не видела. Обычно с ними не справляются 3-4 человека. А тут из 229 человек на страницу текста сделали меньше 8 ошибок лишь 18 процентов. У остальных – по 20-25 ошибок, по 3-4 в одном слове. Фактически это даже не слова, а их условное воспроизведение». Вот так! Не случайно ректор МГУ Виктор Садовничий решил ввести один профильный экзамен для абитуриентов практически всех факультетов.
Утверждения о том, что «способные дети из деревни не смогут без ЕГЭ поступить в хороший вуз», очень даже спорны. Опять-таки не пойдем далеко за примерами. В разное время выпускники Крупецкой средней школы поступали в лучшие вузы страны, даже в такие престижные, как МГУ, ЛГУ, а потом – в аспирантуру, защищали кандидатские и докторские диссертации. Анатолий Чемодуров окончил ВГИК, стал известным кинорежиссером, был лучшим другом Сергея Бондарчука. И педагоги в школе работали замечательные. Литературу и русский язык в годы нашей учебы преподавали Алла Павловна Моргунова и Раиса Васильевна Глушкова, являвшие собой педагогическую элиту не только района, но и области.
Конечно, были разного рода перлы в сочинениях школьников и тогда. Но никто из выпускников школы не справился бы с написанием сочинения на экзамене, если бы делал по 20 ошибок, как нынешние студенты. Благодаря Алле Павловне мы так много читали! Причем все: и любившие, и не любившие литературу. Каждый понимал: куда бы ты ни поступал, всюду нужно сдавать русский язык. Сегодня же гораздо большее внимание уделяется иностранным языкам. Конечно, их обязательно нужно изучать, но не в ущерб русскому языку.
«По словам первокурсников, последние три года они практически не читали книг – в основном тренировались вставлять пропущенные буквы и ставить галочки, – читаем мы далее выступление доцента МГУ Анастасии Николаевой. – В итоге – колоссальные пробелы в основополагающих знаниях, полное отсутствие представлений об историческом процессе: говорят, что университет был основан в прошлом, ХХ веке, при императрице Екатерине… Кстати, победители олимпиад и золотые медалисты не смогли поступить в университет на дневное отделение, учатся на вечернем».
О том, что «уровень образования абитуриентов катастрофически понизился», рассказывал нам в личной беседе один из ректоров Российского государственного торгово-экономического университета: «Мы провели тестирование первокурсников и с грустью были вынуждены констатировать, что только 35 процентов из них знают, кто такой Юрий Гагарин. Более 40 процентов были убеждены, что «обороной Советского Союза во время Великой Отечественной войны руководил Ленин». Как ни печально, но многие молодые люди не знают ни важные вехи истории, ни классиков отечественной литературы».
Таким образом, языковая безграмотность порождает плоды безграмотности абсолютной. Иной раз читаешь комментарии в интернете и не сразу понимаешь смысл слов, поскольку написаны они сродни упомянутым «рыца» или «поциэнт». А уж что касается знаков препинания… А ведь когда мы говорим или пишем, то выставляем напоказ собственное лицо. При этом зачастую даже не представляем, как выглядим.
«Толстой много раз переделывал «Войну и мир», чтобы нам было легче ее изучать» – это еще один перл. Вот для чего в понимании школьника Лев Николаевич так много работал над своим романом-эпопеей. Это величайшее эпическое произведение, признанное литературоведами всего мира, действительно трудно для восприятия в 16-17 лет. Как же быть? Не изучать его – значит, иметь огромный пробел в знаниях на всю жизнь, потому что, если выпускник школы не получает потом гуманитарное образование в вузе, он вряд ли когда-либо будет читать «Войну и мир».
«Я абсолютно убеждена, что из школьной программы «Войну и мир» Льва Толстого, а также некоторые романы Федора Достоевского нужно убрать. Это глубокие философские произведения, с серьезными рассуждениями на разные темы. Не может ребенок понять всей их глубины», – таково мнение бывшего президента Российской академии образования, заместителя председателя Общества русской словесности Людмилы Вербицкой.
Что касается Достоевского, конкретно предлагалось «убрать» роман «Преступление и наказание», поскольку не следует травмировать психику детей теми глубокими переживаниями, которые испытывают герои произведения. Что думают по этому поводу сами школьники? Еще один перл, пожалуй, раскрывает их «думы»: «И тогда Раскольников вопрошает: «Тварь я ходячая или кто?»…
Известный петербургский, да и российский филолог, Людмила Вербицкая подчеркивала также: «Я считаю, что мы достаточно хорошо представляем себе, что должны читать дети. В курс школьной программы должны входить произведения духовной литературы, но нужно решить, какие именно. Библию, думаю, каждый должен прочесть. Это и духовно-нравственное воспитание, моральные основы. А значит, такой курс необходим».
Заявление Вербицкой еще несколько лет назад вызвало немало споров. Причем даже среди людей, имеющих опосредованное отношение к литературе. Появились отклики в социальных сетях. В частности, вспомнили интервью, в котором Людмила Вербицкая рассказала и о своей нелегкой биографии. Отец был арестован «по ленинградскому делу», а позднее и мать. Девочка три с половиной года провела в детской исправительной колонии, в которой «находились и убийцы, девочки, которые в бандах участвовали, и проститутки, и воровки – все были собраны там. Каждый вечер я им рассказывала, поскольку они вообще ничего не читали никогда, все, что я знала. Таким образом, все романы Толстого, Достоевского, стихи Пушкина за эти три с половиной года, что я провела в колонии, я сумела им рассказать».
«Но если произведения этих великих русских писателей даже в пересказе были интересны колонистам, то неужели их не способны оценить нынешние школьники? Может, у них генетика не та?», – адресовали свой вопрос Людмиле Алексеевне несогласные с ее мнением пользователи социальных сетей.
Высказывание Вербицкой не оставило равнодушными и наших –курских и рыльских – педагогов, ученых вузов.
– Я бы оставила «Войну и мир» на все времена, – убеждена педагог с 40-летним стажем Татьяна Викторовна Сучкина, преподававшая литературу в Рыльской средней школе №1. – Сколько всего заложено в этом романе! Безусловно, это сложное произведение. И в разном возрасте человек воспринимает его не одинаково. Читая его в 17 лет, он испытывает чувства, которые, несомненно, отличаются от его переживаний в 40 лет. Мне трудно представить выпускника школы, не имеющего понятия о князе Андрее. Что связано для нынешнего молодого человека с именем Болконского? Да практически все: честь, достоинство, любовь, патриотизм, дом… А вспомним князя Андрея на поле боя под Аустерлицем! Даже враг (император Наполеон) был восхищен его героизмом. Нет, «Войну и мир» никак нельзя убирать из школьной программы.
Впрочем, как и «Преступление и наказание» Достоевского. Через мироощущение, через страдания своего главного героя писатель помогает нам осознать проблему, актуальную на все времена: никто на земле не может остаться безнаказанным. И сам Раскольников приходит к пониманию этого через раскаяние. Мир обездоленных Достоевского мы с ребятами изучали с большим интересом. Достоевский – мыслитель. Давайте «уберем» его и вообще перестанем говорить о высоких материях. Но разве мы такую задачу перед собой ставим? А что касается духовно-нравственного воспитания, так ему отводится достаточно много внимания на занятиях по основам православной культуры.
– Убирать из школьной программы эти произведения нецелесообразно, – подчеркнула и кандидат педагогически наук Ирина Постричева. – Я считаю, что необходимо сделать методику преподавания литературы более адаптированной к восприятию художественного произведения школьниками. «Война и мир», «Преступление и наказание» (и не только эти произведения) несколько тяжелые для восприятия, а иногда даже для прочтения. Ритм их не совпадает с жизненным ритмом современных школьников, которые по одному клику могут войти в виртуальный мир.
Но это не означает, что они не должны изучать классическую литературу. Иногда школа и урок литературы, в частности, – это единственное место, где дети могут услышать, что такие произведения вообще есть. Литература – мир, полный личностей. И мы просто обязаны их знать. Другое дело (хочу подчеркнуть это еще раз) – надо менять методику преподавания. И самый главный принцип тут, на мой взгляд, – ее гибкость. Методика не должна быть одной и той же при подходе к изучению произведений Толстого или Достоевского: разные личности, разное мироощущение и восприятие.
Обязанность учителя – так адаптировать методику к личности автора, личности ученика, к реалиям современности, чтобы изучаемое произведение стало доступным. Вообще, методика – это искусство делать сложное простым, непонятное – понятным. А если мы все начнем исключать…
И потом: кто сказал, что Библия – более простой материал для изучения? Есть дети, совершенно не понимающие «Слово о полку Игореве», не умеющие объяснить, почему же все-таки Герасим утопил Муму, которую очень любил. И Тургенева «убирать»? А чем заменим? Литературу вообще ничем заменить нельзя, потому что она незаменима.
Безусловно, интересно было узнать и мнение кандидата филологических наук Юрия Филиппова. Тем более, что Юрий Леонидович был деканом филологического факультета КГУ, где получают образование будущие учителя и журналисты:
– Суть даже не в трудности понимания, а в объеме изучаемых произведений. Давайте полистаем страницы нашей классики. Даже Пушкина дети читают выборочно из поэзии, из прозы, часто ограничиваясь повестями Белкина, потому что компактные, потому что дают представление о реализме Пушкина. А если мы берем Толстого, Достоевского, Шолохова в одиннадцатом классе…
Когда ко мне приходили абитуриенты, я спрашивал, что они читают. Да, говорили, перешли к Шолохову. А на дворе уже апрель… И я думал: разве они успеют до конца учебного года прочитать шолоховский «Тихий Дон»? При наличии тех часов, которые отводятся на литературу в школе, это просто физически невозможно сделать. И все понимают, что дети не читают тексты, но при этом мы говорим, что изучаем роман Толстого «Война и мир». Присутствует некое лицемерие. Это, во-первых.
Во-вторых, есть попытки максималистского плана, когда некоторые деятели (чаще всего не литературоведы, а журналисты, какие-то оппозиционные деятели) говорят, что детям вообще скучно читать классику. Разумеется, я не могу согласиться с этой позицией. Нельзя «выбросить» «Войну и мир». Невозможно, как я уже сказал, физически ребенку прочитать этот роман. Но знакомство с отдельными главами, безусловно, должно быть. И, конечно же, небо Аустерлица и другие картины шедеврального плана на уроках литературы тоже должны быть.
И, наконец, по поводу заявления относительно Библии. Разумеется, человек взрослый, грамотный, мыслящий понимает, что, в общем-то, на ней построено все искусство. Но заменить нашу классическую литературу Библией категорически нельзя. Как предмет искусства Библия должна быть, потому что дети читают Гумилева, Ахматову… И мы прекрасно понимаем, что многие классические сюжеты построены на сюжетах Библии, что невозможно не знать современному человеку.
Но в то же время надо понимать, что это, скорее всего, должно быть на уроках мировой художественной культуры, а не на уроках литературы. У нас все-таки светское государство, светская школа. Недопустимо осваивать Библию за счет Толстого, Достоевского, Чехова и других наших классиков.
Итак, мнение учителей и ученых единогласно: литературу ничем заменить нельзя. Напротив: этому предмету в школе нужно уделить пристальное внимание, иначе не иссякнут умозаключения подобного рода: «Вещий Олег умер от змеи, которая выползла из его черепа», «Среди произведений Горького мне запомнилось «Старуха из Иргиль», «Онегин, я тогда моложе, я лучше качеством была», – эти слова Татьяны трогают до глубины души», «Обломов любил лежать на диване совершенно один. Этим он непонятен нам, молодым современным читателям»…
Есть, наверное, школьники, которые даже выборочно читают классику лишь потому, что того требует школьная программа, и, возможно, вообще плохо помнят героев обсуждаемых романов и повестей. Но, к счастью, есть и ребята, с удовольствием читающие лучшие произведения отечественной литературы.
Приведем несколько коротких ответов недавних выпускников школ на вопрос о том, что наиболее запомнилось им в произведениях Толстого и Достоевского. Владимир: «Размышления князя Андрея Болконского у дуба до поездки в Отрадное и на обратном пути». Алина: «Храбрый Петя Ростов». Георгий: «С большим интересом следил за тем, как менялся прошедший через войну Пьер Безухов». Ирина: «Затаив дыхание, читала, как князь Мышкин пытался объясниться в любви Аглае». Илья: «Меня очаровал Алеша Карамазов. Кто-то, может быть, скажет, что он – герой не нашего времени. А я готов с этим поспорить». Татьяна: «Меня до глубины души потряс Раскольников. Видимо, только через такие глубокие страдания и способна очиститься человеческая душа».
Читаешь и хочется воскликнуть: мыслящие молодые люди! Наверное, им повезло: если не с учебными программами, то с замечательными педагогами, с той адаптированной методикой, на которой акцентировала внимание Ирина Дмитриевна Постричева.
Вообще, русская классическая литература настолько богата шедевральными картинами, о которых говорил Юрий Леонидович, что, вероятно, спорить тут можно до бесконечности. При этом одно, пожалуй, абсолютно бесспорно: литературу действительно ничем заменить нельзя.
Анна Белунова