Незадачливое сватовство

Сегодня молодые люди часто знакомятся в интернете. Едва познакомившись, женятся. Но узы Гименея нередко оказываются непрочными… А вот мы, представители старшего поколения, в их возрасте знакомились вживую – «лицом к лицу». И любовь была крепкой… Впрочем, случалось всякое. Вот я и хочу рассказать историю о том, как мы с моим однокурсником Павлом Ларкиным полушутя-полусерьезно свататься ходили.

Пашка поступил в наш университет на журфак после армии и рабфака и был на несколько лет старше нас – вчерашних школьниц. Конечно, именно его мы выбрали старостой группы. Именно ему мы плакались в жилетку, спрашивали совета, как быть, если не везло в любви. Пашка зачастую в буквальном смысле слова вытирал нам слезы – всегда отутюженным платочком.

Синеглазый, стройный, худенький, он во всем был аккуратен до педантичности. Правда, в науках не сильно преуспел. И то, что нам давалось легко, он постигал ценой немалых усилий – не мог же допустить староста, чтобы в его зачетке появилась запись «удовлетворительно». И потом, это грозило потерей стипендии, а Пашка – из простой семьи, как, впрочем, и многие из нас. На финансовую помощь родителей мы особенно не рассчитывали и поэтому каждый год работали в стройотряде, командиром которого, разумеется, был наш Павел.

Словом, мы с ним, что называется, горя не знали и видели в нем не только старшего друга, но и старшего брата. И вдруг с ним такое приключилось… Наш Пашка влюбился в красавицу Сонечку Воркович, хотя она была не наша. В том смысле, что училась в медицинском институте. А встретились они на университетской весне, где, обычно присутствовали не только студенты университета, а многих других воронежских вузов – наши весны «завоевали публику».

На одной из них Пашка (театрально!) читал фельетон Ильфа и Петрова «Журналист Ошейников», а в зале в этот момент во втором ряду сидела… Соня Воркович.

– Я обратил на нее внимание, потому что она смеялась громче всех, – позднее делился со мной Пашка своими чувствами.

– И ты подумал: «Неужели я такой талантливый?».

– Да, примерно так. Но дело не в этом.

– А в чем?

– В том, что я влюбился без памяти.

– В мае! А признаешься в этом только в декабре! Любимая хотя бы об этом знает?

– Да. И она согласна стать моей женой. Вот только не уверена, понравлюсь ли я ее маме…

– Дурак, – весело заключила вплывшая (такая у нее была походка) на кухню, где мы с Пашкой шептались, наша общая подружка Наталья Филиппова. – Кто сейчас мнение «маменьки» спрашивает?!

– Спасибо! – обиделся Пашка.

– Правда никому не нравится, да? – не унималась Наташка.

– Нет, отчего же?! Вы очень любезны, – расшаркался Паша и ретировался.

Я попеняла Наташке, что она вместо поддержи напала на нашего лучшего друга, как злая оса.

– Ну а что он – прямо как детсадовец, – оправдывалась Наташка.

– Он растерян, потому что влюблен.

В общем, мы с ней удались в расположенный на первом этаже общежития читальный зал и под недовольное шиканье готовящихся к зимней сессии примерных студентов стали «совещаться», как быть с Пашкиной любовью.

– Он жениться хочет? – допрашивала меня Наташка, словно я – Пашка.

– Конечно – он же влюблен…

– Тогда надо свататься идти, – решительно заявила наша «сообщница».

– Какое сватовство в наше время?! Ты только что сама ворчала…

– Надо!

В третьем часу ночи мы решительно постучали в дверь комнаты, в которой жил Пашка. Ее открыл вполне бодрствующий его сосед – араб Шауки.

– Вы еще не спите? – намеренно удивились мы с Наташкой в один голос.

– Не-ет! А вы, наверное, чаю хотите? – в свою очередь задал он вполне ожидаемый вопрос.

От чая мы, конечно же, не отказались. Пашка лежал на своей кровати с книгой.

– Небось, Шекспир в руках? «Ромео и Джульетта»? – славившаяся язвительностью, Наташка не преминула проявить ее и сейчас.

Но Пашка, словно не заметив этого, спокойно ответил:

– Не угадала: Рабле – «Гаргантюа и Пантагрюэль».

– Можешь не читать: расскажи на экзамене про нашу жизнь в общежитии и получишь «отлично».

– Девчонки, вы зачем пришли? – поинтересовался недовольный Пашка.

– На чай! – кинулся защищать нас Шауки. – Еще и трех часов нет! Кто в это время спит?

– Не-ет! – подняла вверх указательный палец Наташка. – У нас есть идея для Павла Ивановича!

Он поначалу не соглашался. Но не нашлось еще того человека, которого бы не уговорила Наталья Васильевна. Когда, казалось бы, мы во всеоружии решили идти «к Ворковичам», выяснилось, что у Пашки нет нового костюма, что может не понравиться маме Сонечки – Эрике Львовне. И тут мы вспомнили, что юрфаковец Генка Жилин тоже хочет жениться, и уже купил костюм. Правда, он слыл известным жмотом, но и мы с Наташкой не забыли(!), как «тренировали» его по немецкому, благодаря чему он и получил зачет.

Короче, 30 декабря жилинский костюм был у нас в руках! Пашка нарядился. Наташка, от природы имевшая задатки парикмахера, сделала ему шикарную прическу. И мы пошли. Сначала, разумеется, надо было зайти за цветами, шампанским и конфетами.

– Дороговато тебе невеста обходится, – ворчала Наталья. – Сейчас всю стипендию выбросим, а до следующей еще ого-го! Да и то, если сессию прилично сдашь.

Пашкино терпение, похоже, иссякло. Он резко повернулся на крыльце общежития в сторону Наташки, но оно оказалось покрыто льдом… Поскользнувшись и падая, «жених» попытался ухватиться за металлический отлив подоконника (пластиковых окон тогда еще и в помине не было), но, видимо, не рассчитал свои возможности: шлепнулся, высоко задрав ноги и одновременно зацепившись брюками за отлив…

– О-о-о! Неплохо штаны Генкины протаранил, – Наташка оценивающе оглядывала Пашку.

– Все! – махнул он рукой.

– Ничего подобного! Кто у нас по портняжному делу? – этот вопрос Натальи был адресован уже мне.

– По-моему, Танюшка все умеет…

Под причитания вахтерши тети Шуры, пришедшей в ужас от «Пашиного несчастья», мы молниеносно «взлетели» на пятый этаж и ввалились в комнату к своей однокурснице Татьяне Гусевой.

– Дорогая Гусыня! – Наташка была в своем репертуаре. – Выручай! От тебя зависит счастье нашего старосты.

Танюшка все зашила аккуратно. Если не присматриваться, ничего и не заметно – брюки как брюки.

Дальше мы сели в автобус-гармошку (ходили тогда такие – сочлененные – автобусы) и поехали за цветами. Даже этот довольно вместительный автобус был набит битком – предновогодняя суета. Однако всегда и во всем быстро ориентировавшаяся Наталья все-таки нашла одно свободное место и усадила туда Пашку – «чтоб не помяли». Но рассиживаться ему не пришлось.

На следующей остановке в автобус вошла бабулька – божий одуванчик. Будучи джентльменом, Пашка мгновенно вскочил. Одновременно с этим к выходу устремился полноватый мужик, бодро расталкивая пассажиров своими мощными локтями. Наш Павлуша по сравнению с ним – былинка. Не ожидавший столь сильного толчка, он шлепнулся на сиденье, с которого только что встала молодая женщина. Но сидевшая с ней рядом «Коробочка» уже успела положить на освободившееся место авоську с яйцами… Падая, Пашка первым из нас оценил свою несчастную участь, и когда вниз по его брюкам поползли желтые змейки, издал звук, очень похожий на стон.

– Глядите-ка! Паренек уже яичницу жарит, – божий одуванчик засмеялась так весело и так искренне, что вскоре весь автобус грохнул со смеху. Причем смех перекатывался волнами: на передней площадке, где находились мы, он уже затихал, а на средней и задней площадках «гармошки» только возникал всплеск оглушительного хохота.

Когда мы вышли из автобуса, морально раздавленный Пашка решительно заявил:

– Хватит! Никуда не пойду.

– Давай! – на лице Наташки появилась красивая белозубая улыбка, как всегда не лишенная ехидства. – Шагай в общежитие – покажись там во всей красе, объяснись с хозяином костюма.

Сошлись мы на том, что надо идти на находившийся неподалеку крытый рынок – там в туалете есть краны с водой – можно застирать брюки. Когда мы решительно направились в сторону женского туалета, наш Павел запротестовал:

– Я в дамский не пойду.

– Тогда постой в трусах на входе, – быстро нашла выход из положения Наташка. – Но, взглянув на сконфуженного друга и, обращаясь ко мне, добавила:

– Черт с ним! Пойдем в мужской.

Пока Наталья под краном в раковине застирывала брюки нашего незадачливого жениха, он стоял в зимних ботинках, куртке и… трусах. Дверь открылась, и появившийся на пороге молодой высокий африканец застыл, как каменное изваяние.

– Проходите, товарищ, – держа в зубах выскользнувшую из кармана брюк расческу, разрешила Наташка и, видя нерешительность юноши, добавила: – Проходите, не бойтесь.

– В другой раз зайду, – засуетился африканец и вышел.

– Вот, брючки, как новенькие, – восхищалась Наташка своей работой.

– Только как их надеть? – недоумевала я.

– Подумаешь: слегка мокроваты.

– На дворе мороз! Давайте возьмем такси.

– Точно: цветы купим здесь, на рынке, а пока съездим за шампанским, брюки в тепле машины подсохнут, – пожалуй, впервые в жизни Наташка меня поддержала. – Да и к Ворковичам не опоздаем.

На проспекте Революции (теперь эту центральную улицу Воронежа именуют еще Большой Дворянской – как в старину) мы вышли из такси на троллейбусной остановке и увидели, как из него выкатилась пышечка Валерия Ненашева. Лера – слабовидящая и внешне непривлекательная девушка, но очень талантливая. С дневного на заочное отделение ее перевели за некое хулиганство: как-то в День Победы она с игрушечным пистолетом в руках ворвалась в комнату, где жили немецкие студенты, с криком: «Ложись!» Наши в Воронеж вступили». Вроде бы, безобидная шутка. Но во избежание интернационального скандала в деканате решили Лерку «отодвинуть подальше».

У Валерии вышел небольшой сборник стихов (он хранится у меня до сих пор) под названием «Не ходи по косогору» – строчка из Козьмы Пруткова. Это сегодня свою книгу может издать практически любой человек – лишь бы деньги были. А в то время издавалось то, что действительно было талантливо. За свою книжку Лерка получила гонорар – 600 рублей: не просто большие, а бешеные деньги.

Когда мы нечаянно встретились, в руках у Леры были надутые разноцветные воздушные шарики.

– Ксюшке везу, – объяснила она, имея в виду свою маленькую дочку. – Завтра жду вас у себя (Лера была коренной жительницей Воронежа – авт.). «Течет шампанское рекою», – пропела она строчку из известной окуджавской песни и похлопала себя по боку, тем самым желая подтвердить, что денег у нее действительно много.

Но ее желтой старенькой сумки, которую она обычно вешала на плечо, благодаря удобной длинной ручке, на боку не оказалось – она на радостях забыла ее в троллейбусе, который только что тронулся от остановки. Не знаю, что бы мы делали без Наташки. Она сориентировалась мгновенно: остановила красный «Москвич», за рулем которого сидел красавец-парень, и, распахнув дверцу автомобиля и махнув нам рукой (залезайте, мол), не допускающим возражения тоном скомандовала:

– Молодой человек, поезжайте вон за тем троллейбусом!

Парень не ослушался (позднее выяснилось, что он сотрудник уголовного розыска) и в считанные минуты мы догнали троллейбус. Леркина сумка валялась на сиденье: на нее никто не позарился из-за ее затрапезного внешнего вида…

Молодого человека звали Петром. Ну, конечно, он тут же был принят в нашу компанию. И мы уже впятером на «Москвиче» двинули к Ворковичам. Не опоздали. Явились точно в назначенное «тещей» время. В дверь позвонили тютелька в тютельку.

Открыла ее сама Эрика Львовна – небольшого роста полная женщина с химической завивкой и острыми карими глазами, которыми она насквозь просверлила обоих парней, не зная точно, который из них, возможно, станет ее зятем.

– Вам – цветы… Конфеты, шампанское и еще вот шарики – все вам, – Наташка пыталась найти выход из этой ситуации, в которой сконфужены были все, кроме самой Эрики Львовны.

– Ладно, проходите, – небрежно и державно одновременно разрешила она.

Переглянувшись с Наташкой, мы без слов выразили удивление: почему Соня – невеста – не вышла навстречу жениху?! Пройдя в комнату, увидели за столом ее гордую осанку. Рядом сидели подружка-тезка и еще одна – Римма, «болтушка», как позднее окрестит ее наша Наталья. Петр открыл шампанское и собирался разлить его по бокалам.

– Не спешите, юноша! – Остановила его хозяйка.

– Знала бы эта старая ведьма, что наш новый знакомый – из угрозыска, – прошипела мне в ухо Наташка.

Эрика Львовна, выяснив, что Павел родом из маленького городка Тульской области и что родители его – рабочие завода, на котором до поступления в университет работал он сам, занервничала:

– То есть в Воронеже вам жить негде?

– Почему же негде? Он в университетском общежитии живет, – отважилась я вступиться за друга.

– Этот вариант не для моей дочери! – Эрика Львовна прикрикнула так, что почти все мы вздрогнули.

– Поедем работать по распределению – получим квартиру, – осмелился подать голос Пашка.

– В деревню?!

Наш добродушный Павлуша не почувствовал издевки в вопросе:

– Нет, в райцентр: в деревне нет редакции…

– Дорогие мои, я хочу рассказать вам анекдот, – решила разрядить обстановку Валерия. – Жена ночью будит мужа и говорит: «Мне плохо…». А он ей: «Спи. Всем плохо». Утром проснулся, смотрит – она умерла. И говорит тогда: «Дорогая, что ж ты не сказала, что тебе хуже всех?!».

На какое-то мгновение все застыли – видимо, оттого, что не знали, как реагировать. И тут вдруг Римма «лопнула со смеху» – как пырснет на Павла набранным в рот шампанским и «закусывающим» шоколадом, прямо на новый костюм.

– Ну не на стол же плевать, – объяснила она свой «неординарный жест».

– Ну что ты, Риммочка! Не тушуйся, – поддержала ее Эрика Львовна. – Хоть посмеемся. Я так настрадалась от мысли, что моя Сонечка может стать женой этого незадачливого юноши…

– Никакого такта! А еще – «интеллигентка»! – прошептала мне в ухо Наталья.

Молчавший до этого Петр налил себе в бокал минеральной воды:

– За ваше здоровье, Эрика Львовна! И за то, чтобы вы выдали свою дочь за человека достойного – с вашей точки зрения. Зачем вам наша шантрапа…

– «Я в синий троллейбус сажусь на ходу», – вставая, пропела Лера.

– Какой троллейбус? Мы на «Москвиче» поедем, – взял ее под руку Петр.

– Подождите… Я не совсем поняла, – засуетилась Эрика Львовна. – Молодой человек, у вас своя машина?

– Да. И квартира в Воронеже.

– Но, может быть…

– У меня невеста есть. Прощайте.

В лифте мы все молчали. А когда сели в машину…

– Павлуша, – Наташка впервые так ласково назвала нашего друга. – Это не они нам, это мы им – от ворот поворот.

– Конечно, мы, – подтвердил Петр, – и все мы дружно и весело рассмеялись.

На следующий день мы наряжали новогоднюю елку в холле общежития. За оконном – морозный солнечный полдень.

– Всем привет, выпорхнула из своей комнаты Тамара – второкурсница. Ее тугие косы были красиво уложены. Когда она проходила мимо окна и елки, кто-то из ее однокурсников направил на нее зеркало, и на лице и волосах Томочки запрыгали солнечные зайчики.

– Я дурак, – проводил ее взглядом Пашка.

– Как будто это новости, – съязвила разбиравшая елочные игрушки Наталья.

Но Пашка словно не слышал ее:

– Я идиот! Понимаешь? – обратился он ко мне.

– Нет пока.

– Ты Томку сейчас видела?

– Да.

– Вот настоящая красавица! А я мимо хожу…

Весной мы гуляли на свадьбе Павла и Тамары Ларкиных.

Анна Светлова