Держимся его твердых принципов

Есть люди, не уважать которых невозможно. Им вслед могут шептаться, что у них трудный характер, что они прямолинейны и бескомпромиссны, что не поступятся собственными принципами даже в угоду своим близким. Но те же «осуждающие» именно таких людей и уважают, потому что им присуща честь, потерю которой они не допустят в любой ситуации.

Ветеран Великой Отечественной, человек с твердым характером, Сергей Степанович Малышев уважением пользовался у всех: рыльской общественности, соседей, коллег и студентов педагогического училища и, разумеется, в своей семье. Конечно, никто не знал этого человека лучше его родных, поэтому в юбилейный год нашей Великой Победы о Сергее Степановиче рассказывает его дочь – Валентина Сергеевна Малышева.

– Мой отец – коренной рылянин из простой многодетной семьи. Учился он в начальной школе для мальчиков, а потом окончил и среднюю школу. По примеру старшего брата Михаила тоже решил стать кадровым военным. Так в 18 лет он ушел в армию, а потом поступил в Ленинградское пехотное ордена Боевого Красного Знамени училище имени Кирова.

Окончил его как раз в июне сорок первого и в составе группы молоденьких лейтенантов был направлен в город Коростень на Западной Украине в распоряжение 5-ой ударной армии под командованием генерала Михаила Ивановича Потапова. Затем их распределили в дивизии 31-го стрелкового корпуса, определили в свои воинские части. А 20 июня бойцам выдали сапоги и объявили марш-бросок на 20 километров. Отец вспоминал, что они тогда жутко натерли ноги, но своевременно прибыли к границе в районе Луцка и говорил, что по сравнению со всеми тяготами военного времени это испытание было самым легким.

А война была уже совсем близко: 22 июня им объявили об ее начале, и в этот же день их дивизия подверглась бомбежке немецкой авиацией. С походного марша дивизия вступила в ожесточенный кровопролитный бой с врагом за город Луцк. Гитлеровцы дрались остервенело, однако овладеть городом молниеносно у них не получилось: им противостояли стойкость и мужество советских воинов. Шесть дней и шесть ночей продолжалась эта битва, город, что называется, переходил из рук в руки. Но силы были неравными, и после ожесточенных боев нашим войскам все-таки пришлось оставить Луцк.

Начался отход на Восток, во время которого пришлось оставить в оккупации врага еще ряд населенных пунктов – вплоть до Киева. Бойцы подошли к столице Украины с северо-западной стороны, переправились через Днепр в направлении реки Десны и вдруг обнаружили, что берег ее уже занят фашистами. Отец вспоминал: «Атаки врага были такими интенсивными, что вода в реке стала красной от крови». Советским воинам во что бы то ни стало нужно было выйти из окружения, и в начале сентября им это удалось.

Но враг уже был повсюду. Отец с группой товарищей пошел через Путивль на Глухов. Уже стояла глубокая осень, выпал снег, питались «ваткой» из стволов подсолнухов. В родной Рыльск он пришел 29 декабря 1941-го года и имел такой вид, что его сначала не узнала даже родная мать. Город был занят немцами. Забегая вперед, скажу, что в течение всей своей послевоенной жизни Сергей Степанович, делая запросы в архивы, пытался разыскать своих товарищей, вместе с которыми выходил из окружения. Но не нашел никого, из чего сделал предположение, что выжил только он один…

Оставаться в родном городе было нельзя, и отец мой вместе со своими родителями и другими рылянами оказался в деревне Поддубновке. Нам, своим детям, он рассказывал, что жизнь в оккупации для него была гораздо тяжелее фронтовых дорог, бойца Красной Армии в любой момент могли выдать немцам их приспешники. Но даже не это было самым страшным: он рвался на фронт, а попасть туда не было никакой возможности.

Однажды немцы устроили в деревне облаву: угоняли молодежь в Германию. В число угоняемых попала и моя мама. Отец увидел ее и вытолкнул из колонны в группу идущих на сенокос женщин, шепнув при этом: «Не оглядывайся». Сообразительные крестьянки дали ей грабли, и она стала среди них своей. Так мой отец спас свою будущую жену, а мама, пока была жива, не могла не вспоминать об этом эпизоде без слез.

Как только советские войска освободили Рыльск, отец сразу же пошел в военкомат, представил свои документы и попросил отправить его на фронт. Ему предстояло еще одно (тяжелое больше в моральном плане) испытание: проверка штрафным батальоном. Он прошел ее и был направлен на 1-ый Белорусский фронт. При освобождении белорусского поселка Малые Козловичи был ранен. После госпиталя попал в 295-ую стрелковую дивизию, в составе которой принимал участие в операции «Багратион», лично видел Маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского, когда он прибыл к ним для награждения.

Белоруссия известна своими болотами, поэтому, рассказывал отец, «шли ступ в ступ», нельзя было отклониться даже на сантиметр, чтобы не угодить в трясину. Но болота – ничто по сравнению с тем ужасом, который охватил советских солдат при виде сожженных белорусских сел и деревень – они были просто стерты с лица земли. Кое-где вместо домов стояли остовы печных труб, у которых копошились люди – полураздетые, голодные. Наши воины делились с ними едой, которую получали сами…

С 1-м Белорусским фронтом мой отец дошел до Варшавы, в предместье которой был тяжело ранен и отправлен в госпиталь. Рана его не заживала и после войны, выходили осколки от снаряда. День Победы он встретил в тбилисском госпитале. О войне рассказывать не любил: наверное, потому, что в памяти тут же оживали ее грозные годы, жестокие схватки с врагом, смерть однополчан, стоны раненых друзей…

«Война – не какая-то беспечная прогулка, – говорил он. – Это страшное дело». Отец не мог без волнения и даже содрогания смотреть военные фильмы, очень редко ходил на встречи со школьниками и не встречался с корреспондентами. У него было много наград, но более всего он дорожил медалью «За оборону Киева» – слишком тяжелыми были бои за него для 20-летнего молодого человека и навсегда остались в его памяти.

После войны отец окончил физкультурное отделение рыльского педучилища, но быстро переквалифицировался на учителя рисования и черчения – живопись была его любовью с детства. Кстати, предки его были иконописцами – вот он, видимо и унаследовал дар рисования. Занимался этим вечерами и ночами, а утром уходил на работу. В школе № 4 он организовал кружок выпиливания: его ученики выпиливали лобзиком из фанеры шкатулки, полочки, рамки, многие из которых в качестве сувениров были взяты на проходивший в 1956 году в Москве всемирный фестиваль молодежи и студентов.

Отец мой был творческим человеком, принимал активное участие в районных и областных выставках изобразительного искусства и был удостоен наград. Он понимал, что любой талант нужно развивать, знания – совершенствовать. И поэтому учился во Всесоюзном доме народного творчества на отделении живописи, а позднее окончил художественно-графический факультет Московского государственного педагогического института.

В 1960-м году он стал работать преподавателем рисования в педагогическом училище. Человек веселый и остроумный, урок он часто начинал с доброй шутки. Далеко не у всех студентов был талант к рисованию, но отец жил своим предметом, работал с каждым из ребят индивидуально, и многие из его учеников говорили, что со временем рисование становилось их любимым предметом.

В нашем доме была большая библиотека, на полках стояло много книг об известных художниках. Рассказывая на уроках об их творчестве, Сергей Степанович старался приобщить студентов к миру прекрасного. Но учителем он был строгим, особенно по отношению к своим детям. Так, например, за невыполненную работу своей старшей дочери он поставил двойку, ни на йоту не сомневаясь в том, что поступает абсолютно правильно. В противном случае как бы он выглядел в глазах студентов и коллег?! Однажды младшей дочери, скажем так, довести рисунок до логического завершения помогла мама. Отец перечеркнул работу и тоже поставил двойку. За его принципиальность, причем проявляемую не избирательно, а в равной степени по отношению ко всем, отца уважали, даже хотели быть похожими на него. Не случайно, наверное, многие его ученики стали студентами худграфа тогда еще Курского педагогического института.

Наш отец очень любил людей и свой родной город. Он часто бродил в его окрестностях, рисовал Сейм, поля, березовые аллеи, сельских тружеников. Свои работы он никогда не продавал, а вот дарил охотно и часто – так что в нашем доме на сегодняшний день их, увы, осталось немного. Но мне, его дочери, приятно, что работы отца висят на стенах в домах рылян.

Еще раз акцентирую внимание на том, что нас, дочерей, он держал в строгости, но любил беззаветно. Очень радовался внукам и правнукам, воспитывал их патриотами, с удовольствием пел вместе с ними «Синий платочек», «Катюшу» и другие военные песни.

Мы, его дети, стали учителями, а внуки и правнуки – врачи, атомщики, электронщики. О себе он однажды сказал: «Я родился в России и считаю, что должен делить вместе со своим Отечеством все, выпавшие на его долю, беды. На фронте я защищал страну, родную землю, свою семью и семьи моих погибших товарищей. В Рыльске много моих учеников, которые с уважением относятся ко мне. И я горжусь тем, что живу не напрасно, что останется в памяти людей и мой добрый след».

И мы, его родные люди, стараемся жить по принципам своего отца, Сергея Степановича, и радуемся жизни, как это умел делать он.

Фото Станислава Герасименко