«Да разве сердце позабудет?..»

Иной раз живет рядом с тобой замечательный, редкий по своим душев­ным качествам человек, с которым тебе легко и приятно общаться. И, кажется, так будет всегда: в любой момент ты сможешь прийти к нему со своими радостями и печалями. Но однажды этот человек уходит… навсегда. И только тут ты понимаешь всю неоценимость этой потери и ощущаешь свое полнейшее бессилие что-либо изменить. Судьба остав­ляет тебе только одну возможность – помнить…

Рыльский Свято-Никола­евский монастырь всегда был местом особого притяже­ния. Мы, еще будучи молодыми, любили сюда приходить, поси­деть в летний день в тени раски­дистых крон старых деревьев – одиноких долгожителей бывше­го монастырского сада. Глядя на полуразрушенные храмы, моя подружка Марина однажды мечтательно произнесла:

– Девчонки, представьте себе, как здесь когда-то звонили ко­локола, по этим тропинкам хо­дили монахи… Жаль, что этого уже не будет никогда, – грустно заключила она.

– Может, все еще вернется, – твердым голосом, сделав логи­ческое ударение на последнем слове, заметила Валентина – самая рассудительная из нас.

И вот в октябре 1991 года (после возвращения монастыря Курской епархии) сюда прие­хал архимандрит Ипполит (Ха­лин), которого многие называли просто отцом Ипполитом, а еще чаще – «батюшкой». И вскоре мы с ним встретились: я полу­чила задание сделать интервью с первым настоятелем возрож­дающегося монастыря.

Мы сидели на толстых деревах (предназначенных для строи­тельных работ) большого и неу­ютного в то время монастырского двора и говорили, казалось, ни о чем. Отец Ипполит (с бородой с проседью, в простенькой фуфа­ечке поверх рясы), которого я мысленно назвала «добрым де­душкой», больше расспрашивал меня, чем говорил сам. Я, с при­сущим молодости энтузиазмом, стала рассказывать ему об исто­рии Рыльского монастыря, ко­торому уже почти 500 лет, даже не догадываясь, что он знает эту историю гораздо лучше меня, как, впрочем, и многие другие моменты.

И во все время нашего разгово­ра я чувствовала на себе взгляд его глаз. Это были удивительные глаза: проницательные, просве­чивающие тебя, словно рентген, чуточку насмешливые и в то же время необычайно ласковые. Из них, казалось, постоянно стру­ился солнечный свет, от которого озарялось все вокруг, а теплые лучики этого солнышка согрева­ли твою душу и в нее каким-то непонятным для тебя образом вселялись покой и радость.

– Отец Ипполит, расскажи­те, пожалуйста, о себе, – по­просила я его.

– А тебе не скучно будет слу­шать?

– Ну что вы! Вы столько лет были на Афоне…

– Это точно не интересно, – стал меня убеждать отец Ипполит, и в его чуточку насмешливых гла­зах запрыгали солнечные зайчи­ки. – Там женщин не было – один мужской пол. Даже кур не было, а только петушки, – он произнес эти слова и засмеялся, словно до­вольный моим смущением.

Это потом, за десять лет наше­го знакомства я привыкла к тому, что отец Ипполит часто говорит притчами, полунамеками, и толь­ко спустя какое-то время ты раз­гадываешь тайну сказанного и оцениваешь великую истину его пророческих слов.

В Рыльский монастырь, прак­тически с первых месяцев появ­ления здесь старца, приезжало много людей творческих про­фессий, в частности, художни­ков. Однажды мы с московской художницей Натальей беседо­вали с отцом Ипполитом о смыс­ле бытия. Он говорил о том, как важен мир в большом понима­нии значения этого слова:

– Где мир – там любовь. А лю­бовь – это Бог. Бог должен быть в семье, государстве… Должно быть единение всех народов, живущих в России.

Архимандрит Ипполит, благо­словивший открытие в Северной Осетии Аланского Богоявленско­го женского монастыря, с особой нежностью относился к этому народу. И вообще он говорил, что именно с нежностью нужно мо­литься, ходить в храм…

– Ну, батюшка, помолиться можно и дома, – ничтоже сум­няшеся возразила Наталья.

– Конечно, – даже и не пытал­ся оспорить ее слова отец Иппо­лит. – Устроился на работу – и не хожу…

Как-то мы с настоятелем монастыря сидели на скамеечке за столиком – это было его любимое место: у каштана воз­ле колокольни. Стоял чудесный майский вечер. Заливались соло­вьи. За несколько лет пребывания здесь отца Ипполита уже начали менять свой облик возрождающи­еся храмы, но работа предстояла еще очень большая. Я, как обычно, пришла за интервью. Нашу тихую ровную беседу нарушил громкий голос монастырского послушника:

– Батюшка! Коров загнать не можем. Стадо – как взбун­товалось.

– Скажите Зорьке, что отец Ипполит зовет, – ответ был спо­койным и настолько убедитель­ным, что послушник тотчас по­бежал на луг исполнять то, что велел ему старец.

– Влияние отца Ипполита на человеческие души было просто удивительным, – говорит нынеш­ний настоятель Рыльского Свято-Николаевского мужского мона­стыря игумен Роман (Архипов). – Многие знавшие его люди теперь в церкви, в монашестве. После общения с отцом Ипполитом че­ловек преображался за какие-то минуты, на его душу нисходила благодать. Находясь при нем до­статочное время, я своими глаза­ми видел столько чудес, что для меня несомненно воздействие сверхъестественной силы, силы Божией через него. Батюшка Ип­полит был сосуд благодати духа святого.

Как утверждают люди, после общения со старцем посвятив­шие себя служению православ­ной церкви, он обладал «высоким духовным опытом, прозорливым даром чтения в человеческом сердце, даром любви ко всем лю­дям». Да, отец Ипполит не умел не любить. Он искренне любил всех: и богатого, и нищего, и истинно­го христианина, и мечущегося в своих сомнениях атеиста. Многие бомжи, бесприютные скитальцы, уже списанные с дороги жизни неизлечимо больные люди нахо­дили приют и заботу о себе в мо­настырских стенах. Иной раз это вызывало недоумение, и люди, считавшие себя вправе делать это, давали «дельные советы» старцу. А он всех выслушивал, ни с кем, в общем-то, не спорил и все делал по-своему. И, может быть, именно потому, что каждый чувствовал к себе особую любовь «батюшки», в Рыльский мона­стырь потянулись паломники из самых разных уголков нашей земли.

Кто же он такой, этот ста­рец, однажды пришедший в наш мир и погрузившийся в наши душевные страдания и жи­тейские заботы? Он родился 18 апреля 1928 года в селе Субботино Солнцевского района. Родители его – простые крестьяне. Сергей (так звали отца Ипполита в миру) был младшим, восьмым, ребенком в семье. В роду Халиных были и священники, и монахи. После средней школы и трехлетней службы в армии Сергей ушел по­слушником в Глинскую Пустынь (Глуховский район Сумской обла­сти). Родители, не сомневавшиеся в его искренней вере, не противо­речили уходу сына в монастырь.

В Глинской пустыни Сергей становится духовным чадом зна­менитого старца схиархимандри­та Андроника (Лукаша), который своими молитвами спасет от смер­ти тяжело заболевшего молодого послушника – будущего настоя­теля Рыльского монастыря.

Через год послушника Сергия переводят в Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, где и постригают в монахи с име­нем Ипполит. Затем рукополага­ют в иеродиаконы, а позднее – в иеромонахи. В этом монастыре Ипполит тесно общается с жив­шими в Печорах последними ва­лаамскими старцами: иеромона­хом Михаилом (Питкевичем) и схимонахом Николаем (Монахо­вым), а также с иеромонахом Си­меоном (Желниным), в 2003 году причисленным к лику святых. Это ему принадлежат слова: «У нас, братия, есть будущие столпники, аскеты, юродивые и сильно юро­дивые. А есть такие, у которых сплошная любовь ко всем людям». Может быть, именно отца Иппо­лита имел в виду старец?

В 1966 году иеромонаха Иппо­лита посылают на Афон, в рус­ский Свято-Пантелеймонов мо­настырь. Он пробыл там 18 лет и оставил о себе память как «добрый, ласковый брат во Христе и большой молитвенник». Вернув­шегося в Россию отца Ипполи­та со временем стали называть афонским старцем. Преподобный Варсонофий Оптинский говорил: «Великая благодать дается стар­честву – дар рассуждения. У нас, кроме физических очей, имеются еще очи духовные, перед которы­ми открывается душа человече­ская. Прежде чем человек поду­мает, прежде чем возникла у него мысль, мы видим ее духовными очами, … видим причину возник­новения у него такой мысли. И от нас не скрыто ничего… я увижу все, что ты делаешь и думаешь, для нас нет пространства и вре­мени». Эти слова раскрывают «секрет» дара, которым обладал настоятель Рыльского монасты­ря и который так привлекал к нему верующих.

В память об архимандри­те Ипполите на студии «ALANMON» был создан фильм. Автор сценария и режиссер – настоятельница Богоявленского женского монастыря игуменья Нонна (Багаева). Это фильм-воспоминание: многие ныне во­церковленные люди рассказыва­ют о том, как каждому из них ста­рец Ипполит предсказывал свою дорогу к Богу. Да и сама режиссер (в миру Наталья) тоже вспомина­ет, что отец Ипполит как только увидел ее, впервые приехавшую в Рыльский монастырь, сразу предрек, что она станет монахи­ней и игуменьей нового монасты­ря. Герои фильма говорят также о чудесах, произошедших с ними по воле Бога, как бы переданной им через старца Ипполита: кто-то излечился, кто-то обрел семейное счастье.

Безусловно, все это сугубо ин­дивидуальное восприятие «ба­тюшкиных» слов и наставлений каждым, с кем он беседовал. Люди очень любили отца Ипполита и подчас чувствовали и видели именно то, что им хотелось видеть.

Одна рылянка рассказывала мне, что когда хоронили «батюшку», то «расцвели все цветы на мона­стырском дворе»… Отца Ипполи­та хоронили 19 декабря 2002 года, в день памяти святителя Николая, имя которого носит Рыльский мо­настырь. Ни сильный мороз, ни пурга не помешали людям прийти проститься с тем, кого они так лю­били. А некоторые даже увидели не снежные переметы, а цветы…

Об отце Ипполите на сегод­няшний день уже много написа­но. Авторы различных статей и книг называют его и добрым, и ласковым, и нежным. Это абсо­лютно верные (я сужу по своим впечатлениям) определения. Но в моей памяти архимандрит Ипполит остался прежде всего задумчивым старцем. Его чело всегда беспокоила какая-то мысль, но она не отвлекала его от чтения мыслей ближнего.

Не будучи религиозным фана­тиком, я не смотрела на архиман­дрита Ипполита, как на святого. Для меня он был на редкость чут­ким человеком, который глубоко и искренне любил и целый мир, и каждого человека в отдельности. А это так непросто! Он изо дня в день самоотверженно трудился, принимая помногу людей и мо­лясь за их благополучие. Люди надеялись на его помощь, и он де­лал все, чтобы не разочаровать и не огорчить их.

Однажды мой коллега попросил меня проводить к старцу одного художника, у сына которого были проблемы с психикой… В это вре­мя отец Ипполит уже был не со­всем здоров и тревожить его в та­кой момент было неловко. Но при виде молодого человека у меня за­щемило сердце… Мы приехали в монастырь. Отец Ипполит не смог выйти к нам сам. Ухаживавшей за ним матушке велел, чтобы я на­писала записку. Через несколько минут матушка вернулась, со­общив время, в которое можно «прийти к батюшке болящему».

Я точно не знаю дальнейшую судьбу этого молодого челове­ка, но верю, что он выздоровел: через моего коллегу художник передал мне свой небольшой этюд: ранняя весна, еще лежит снег, но река уже живая. Деревья пока обнажены, но в их стволах и ветвях чувствуется теплящаяся жизнь – скоро они снова на­денут свой зеленый наряд. Этот подарок я расценила как тайную записку о том, что все хорошо, и бережно храню этюд – как па­мять об отце Ипполите и об этом мальчике, которому он помог.

Много раз по просьбе друзей я просила отца Ипполита подпи­сать им книги или его фотографии. Он не отказал ни разу! Писал ко­ротко: «На молитвенную память. Архимандрит Ипполиt» – имен­но так он выписывал букву «т». Как это ни грустно, у самой меня с его подписью на память ничего не осталось. Я как-то всегда была уверена, что в любой момент могу обратиться с этой небольшой просьбой к отцу Ипполиту – он же всегда будет неподалеку. К сожа­лению, и когда в последний раз мы с ним договаривались сделать ин­тервью именно о духовной жизни обители (о которой он говорил, что она сильна не стенами, а духом), я не почувствовала, что он проща­ется со мной навсегда:

– Давай после Рождества встретимся – разговеемся…

– Хорошо!

– Пока, – он произнес это та­кое знакомое мне в его устах слово обычно, улыбнувшись своими лучистыми проница­тельными глазами, не вызвав у меня никакой тревоги.

И все: больше я уже никогда не видела этих удивительных глаз… Но «разве сердце позабудет» та­кого изумительного человека, ко­торого Провидение так редко по­сылает в наш грешный мир?

Анна Белунова

Фото Станислава Герасименко